Где в Минске на одном доме можно найти тринадцать мемориальных досок, а также о других минских домах, где жили известные люди,

Доска с проклятием

Россияне своей первой мемориальной доской считают надписи на белокаменных плитах, установленных в 1491 году при строительстве Спасской башни Московского Кремля. Текст был выполнен славянской вязью и на латыни. Причем иностранные слова народ истолковал как проклятие всякому, кто пройдет через ворота с покрытой головой. Поэтому, подходя к башне, каждый снимал шапку.

Современный вид мемориальные доски приобрели в ХІХ веке, когда получили распространение во многих странах Западной Европы. Чуть позднее такая мода добралась и до Беларуси. Когда появилась первая отечественная мемориальная доска — неизвестно. Среди прочих на эту роль претендует памятный знак, установленный в 1931 году в одном из зданий Новогрудка: «Здесь на заре жизни раскрыл крылья для поэтического полета Адам Мицкевич».

Мемориальные доски Минска, как и многих других городов, можно разделить на два вида. Знаки первого вида устанавливаются в честь людей или событий, которые связанны с определенным зданием. Другой тип можно найти на первом и втором по счету доме улицы — они рассказывают, в честь кого она названа. Например, в начале улицы Пономаренко установлена доска в память об этом партийном деятеле. Хотя сам он, скорее всего, там никогда не бывал. Ведь в годы, когда Пономаренко руководил БССР, такой улицы просто не существовало.

В стиле модерн

Когда архитектор Генрих Гай спроектировал здание на пересечении современных улиц Ленина и Маркса (Карла Маркса, 38), он не мог знать о двух фактах. То, что его детище останется единственным зданием в стиле модерн (с фасадом, украшенном лепными античными головами), целиком сохранившемся в столице. И то, что со временем на его стенах появятся сразу девять мемориальных досок!

Они установлены в честь пяти политиков, возглавлявших правительство или белорусскую компартию (Тишки Гартного, Александра Червякова, Николая Голодеда, Пантелеймона Пономаренко и Кирилла Мазурова), двух ученых (Николая Никольского и Михаила Мацепуро), а также писателя Петруся Бровки (теперь в квартире, где жил последний, работает музей его памяти). Все названные восемь человек жили в доме постоянно. А вот Феликс Дзержинский, основатель страшной ВЧК, останавливался в доме в 1920 году только на два месяца. Тогда большевики решили устроить революцию в Польше. Дзержинский, хотя и родился в современном Воложинском районе, был поляком по национальности. Поэтому его кандидатура вполне подходила для будущего польского правительства.

Под носом у немцев

Рядом с Красным костелом находятся два бывших доходных дома (Советская, 17 и Советская, 19), которые спроектировали два архитектора — Станислав Гайдукевич, позднее убитый в советской тюрьме, и уже знакомый нам Генрих Гай.

Когда-то такими домами была застроена часть современного проспекта Независимости до реки Свислочь. На фасаде второго из домов — доски в память о дирижере Рыгоре Ширме и композиторе Юрии Семеняке. На фасаде первого — в память о борцах с нацизмом, а также об ученом-геодезисте Василии Попове и большевике Адаме Славинском.

Во время войны по адресу Советская, 17 располагалась аптека. Её управляющим по заданию подпольщиков устроился Георгий Фалевич, до войны студент 4 курса химического факультета БГУ.

На самом деле под носом у немцев существовала конспиративная квартира, где Фалевич хранил нелегальную литературу, оружие и боеприпасы. Когда над ним нависла угроза ареста, Георгий сумел уничтожить многие улики. Благодаря этому его невеста, также участвовавшая в сопротивлении, была отпущена из-за отсутствия улик, и осталась жива. А вот самого Фалевича немцы казнили…

Чертова дюжина

Михаил Барщ принадлежал к элите советской архитектуры. Недаром именно ему была доверено сооружение Московского планетария. Но после войны в СССР начались массовые репрессии против евреев. Барща уволили с работы, и тогда друзья на свой страх и риск пригласили его в Минск. Архитектор спроектировал арку главного входа на стадион «Динамо», дом с башней (на углу проспекта Независимости и улицы Козлова), а также некоторые жилые дома.

Два из них, №28 и №30, расположены на главном проспекте Минска недалеко от цирка. На их стенах, а также на соседнем доме №17 по улице Янки Купалы, можно насчитать 13 мемориальных досок. В этих домах жили партийный деятель Василий Козлов, композитор Владимир Оловников, скульптор Сергей Селиханов, актеры Леонид Рахленко, Лидия Ржецкая и Зинаида Броварская, дирижер Татьяна Коломийцева и другие представители советской элиты.

Кстати, в угловых отступах зданий должны были стоять статуи героям войны Константину Заслонову и Николаю Гастело. Но некстати вышедшее постановление о борьбе с излишествами инициативу Барща свело на нет.

Останкино и дом для Адамчика

После войны в Минск приехала группа советских архитекторов во главе с Михаилом Парусниковом. Именно под его руководством были спроектирован ансамбль тогдашнего Ленинского проспекта. Одним из коллег Парусникова был москвич Леонид Баталов. Позднее он прославится как главный архитектор Останкинской башни в Москве (тогда самое высокое сооружение в мире по высоте, теперь занимает восьмое место). Именно по проекту Баталова в 1952 году был возведен жилой 72-квартирный дом (проспект Независимости, 12).

В основе планировки были заложены двухквартирная секция с 5-комнатными квартирами, парадной и черной лестницей. На первом этаже находился магазин «Детский мир». На этом доме сразу четыре мемориальные доски. Две посвящены ученым-академикам — Степану Скоропанову (исследователю в области земледелия и мелиорации) и Василию Купревичу (в области ботаники). Ещё две писателям Вячеславу Адамчику и Михасю Лынькову.

Неиспользованные возможности

В качестве пятого дома, на фасаде которого имеются мемориальные доски, можно выбрать предложить разные варианты. Например, здание по проспекту Независимости, 19, где установлены доски в память об актрисе Стефании Станюте, ученом-почвоведе Павле Роговом и дирижере Иосифе Жиновиче. Или знаменитый писательский дом на Карла Маркса, 36, где можно увидеть доски в память о писателях Петре Глебко, Янке Мавре, Иване Навуменко и Владимире Короткевиче.

Но фасады многих минских домов скорее свидетельствуют о неиспользованных возможностях. Прежде всего, мемориальных досок в Минске может быть, как минимум, в несколько раз больше. Ещё одну претензию можно смело предъявить скульпторам. В советские времена существовала традиция: перечислять регалии людей, чью память увековечивали.

Например, летчик Борис Ковзан прославился тем, что во время войны совершил четыре тарана и остался жив. Но вместо этого факта на мемориальной доске указывается, что Ковзан был героем Советского Союза. Звание очень почетное, но за годы войны оно было присвоено 448 белорусам и уроженцам Беларуси.

Наконец, мемориальные доски практически не используются в сфере туризма. А ведь только на их основании можно провести не одну экскурсию. Могу утверждать на собственном опыте: вид человека, изучающего доску, вызывает интерес у нескольких прохожих. А значит, минские мемориальные доски имеют все шансы заинтересовать туристов.

Фото: Денис Мартинович, www.vip-kvartira.by, www.gazeta.lv, www.onliner.by

Оригинал статьи опубликован на сайте where Minsk.